Улыбка развоплощенного
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Любителям RPG посвящается 
|
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1. Прибытие
Глава 2. Щупальце тьмы
Глава 3. Осада
Глава 4. Лига Скорпиона
Глава 5. Предательство
Глава 6. Пленники
Глава 7. Жертвоприношение
Глава 8. Отступление
Глава 9. Город магов
Глава 10. Шантаж
Глава 11. Битва при Альмарино
Глава 12. У короля
Глава 13. Кин-Тугут
Глава 14. Разведка
Глава 15. Штурм храма
Глава 16. Три дороги
Глава 1. Прибытие
Был месяц цветения садов, пышные белые наряды покрывали яблони и вишни, соловьи только начали петь, а нежную изумрудную траву еще не опалило солнце. Среди лугов и небольших перелесков вилась узенькая тропинка. В невысокой траве шуршали ужи, в воздухе гудели толстые майские жуки, все кругом дышало весной, свежестью и покоем.
Невысокий молодой человек приятной, хотя и обыкновенной наружности, неспеша ехал по тропинке, опустив поводья. Пользуясь этим, его рыжий мерин умудрялся то ущипнуть травинку, то оторвать свежий листок с куста. Голубые, как незабудки, глаза всадника оставались невеселыми. Его не радовали ни птичий щебет, ни легкий ветерок, шевеливший светлые, цвета спелой пшеницы, волосы.
Вдруг внимание начинающего мага шторма, совсем еще недавно покинувшего стены Академии Триединства в Альмарино, привлекло яркое белое пятно среди безупречной зелени. Некоторое время он раздумывал, что бы это могло быть, затем решительно спешился и свернул с тропинки. Лошадь спокойно продолжала щипать траву, а маг отправился взглянуть на белое диво поближе. Его взгляду предстала удивительная картина: множество крупных белых пятизвездчатых цветков с нежно-розовым оттенком у сердцевины на тоненьких высоких стебельках. Их танец под ветром отличался необычайным изяществом, головки то склонялись, то снова устремлялись к солнцу, тонкие лепестки то просвечивали насквозь, то становились вновь молочно-белыми. Молодой маг никогда раньше не видел ничего подобного, даже в знаменитом саду мастера Малахитуса. Ректор Академии, будучи магом леса, проявлял живейший интерес к ботаническим редкостям, экзотическим растениям и просто красивым цветам. Усевшись на траву поодаль, чтобы ненароком не помять это чудо, путешественник достал из сумки свои припасы и расположился на привал. Маг шторма успел уже изучить нрав своего мерина и знал, что тот никуда не денется.
Теперь самое время рассказать его историю. В ней до сего момента было не слишком много примечательного, никаких похищений в детстве, потери памяти и прочих знаменательных ужасов, без которых редко обходится жизненный путь волшебника. Аметисто родился и вырос в семье купца в приморском городе Уланда. Надо вам сказать, что этот город славится необычайно красивым храмом в честь Гидроса, великого бога воды и ветров, коему более всего обязаны своими успехами рыбаки и мореходы, и жемчугом, который добывают в Восточном заливе. Этим-то жемчугом и другими морскими чудесами и торговал купец Омар. Его коммерческие успехи были столь велики, что он не только дал старшему сыну, Аметисто, хорошее воспитание, но разрешил покинуть родной дом и поступить в Альмаринскую Академию Триединства, полагая, что собственный маг сможет придать купеческому дому особый блеск. Молодой человек, конечно же, избрал факультет шторма, надеясь в будущем послужить родному городу. Ведь именно на этом факультете обучали магии воды и воздуха, управлению ветрами, дождем и снегом, бурями и многими другими погодными явлениями. Маги шторма весьма ценились среди моряков и купцов, торговавших с заморскими странами. Выпускники этого факультета владели еще и целительством, не зря же главный лекарь короля был магом шторма, хотя Его Величество не слишком жаловал Академию Триединства. Но чего ни сделаешь ради собственного здоровья!
Но за время усвоения новых знаний наш герой привык к уютной красоте Альмарино и чрезвычайно заинтересовался наукой. Когда обучение было успешно окончено, и чародея оставили при кафедре, ему показалось, что лучшего и желать нельзя. Его усердие в научных изысканиях и магической практике покорило даже декана факультета шторма Корнерота, который из-за своего язвительного нрава нечасто имел достойных учеников, но в Аметисто увидел продолжателя своего дела. Как звали почтенного профессора на самом деле, никто уже и не знал, поговаривали, что от родителей ему досталось имя столь сложное и труднопроизносимое, что им не пользовались даже в королевской канцелярии, а прозвище приклеилось к нему еще в юности, когда он представил свой знаменитый доклад о лечении с помощью ядов медуз.
Теперь, сидя на мягкой траве, вдали от шумного Альмарино, молодой чародей-штормовик с грустью вспоминал полки с книгами и свитками, темные своды магической лаборатории, нечастые, но веселые посиделки с друзьями. Кто-то теперь варит в больших колбах искусственные смерчи, тайну которых он пытался разгадать? Не без гордости вспомнил Аметисто и обстоятельный доклад на зимнем заседании магического совета, после которого восхищенный Малахитус жал ему руку и поздравлял так горячо, что не оставалось сомнений в будущей блестящей карьере начинающего исследователя. И все это рухнуло! А из-за чего? Из-за какой-то девчонки, всего-навсего третьекурсницы!
В месяц таяния снега у волшебников бывал традиционный весенний бал. И надо же было такому случиться, что обычно тяжелый на подъем Аметисто поддался уговорам своего друга мага леса Гладиолуса и посетил это мероприятие. Нарядный зал, студентки в легких платьях всех цветов радуги, солидные волшебницы - и те одеты хотя и скромно, но по моде. Среди них - госпожа Сердолика, служительница великого Титаниуса, чье огненное атласное платье струилось и переливалось подобно истинному пламени. Для Аметисто она всегда была образцом не только красоты и магического искусства, но и строгости в профессии. Ни одной ошибки в заклинаниях, ни одной впустую потраченной крупинки магической энергии!
- И почему деканом факультета огня выбрали Опалуса? - недоумевал в который раз молодой человек. - Неужели только из-за особой силы его заклятий? Нет, он не может сравниться с ней ни по изяществу чародейских формул, ни по доброжелательному отношению к студентам.
Надо сказать, что у Малахитуса на это была важная причина, хоть и вполне человеческая, а не магическая. Когда его выбирали ректором Академии, единственный черный шар подбросил именно Опалус. Уж как ректор об этом узнал, осталось загадкой, но вскоре это стало достоянием гласности. Да и прежде между ними нередко пробегала черная кошка. Ректор не хотел, чтобы его заподозрили в обычной мстительности, и яро агитировал и даже хлопотал в королевском Совете за утверждение Опалуса в должности. Был ли он прав, кто знает. Но никто не мог спорить с тем, что Опалус весьма успешный маг огня, да к тому же не столь прямолинеен, как госпожа Сердолика.
Аметисто дожевал ломоть хлеба, отхлебнул из фляги, и тяжело вздохнул. Да, мысли его несколько уклонились от бала. А ведь именно здесь, рядом со столь почитаемой им Сердоликой он впервые увидел девушку, ставшую причиной его сегодняшнего положения. По контрасту с пламенным нарядом старшей волшебницы, младшая была одета в узкое облегающее зеленое платье. Вместе с неподвижным взглядом ее глаз необычного дымчатого цвета оно делало ее похожей то ли на змею, то ли на волшебную ящерку Геоса. Казалось бы, ничего прекраснее этой девушки нельзя было и представить: стройная фигура, густые черные кудри, яркие губы, но холодный обжигающий взгляд останавливал каждого, кто, может быть, захотел бы поухаживать за ней.
- Кто это? - спросил Аметисто.
- Ты что, смеешься или серьезно? - изумился Гладиолус. - Совсем ушел в свои изыскания, наружу торчит одна голова! Это же восходящая звезда нашего факультета, Морионита. Ты, что не был на последнем заседании Магического Совета? Она там показала заклинание мгновенно вырастающего дерева, хотя она учится еще только на третьем курсе. Мне бы так... Да и родители у нее - благородные граждане Архена, и богатые притом. Да ты посмотри, она, кажется, тобой заинтересовалась, - беззлобно подколол товарища Гладиолус.
В этот момент объявили дамский танец. К изумлению всех присутствующих Морионита пригласила Аметисто. Танец оказался медленным, и ученому магу не составило труда поддерживать достаточно легкие фигуры, а еще потихоньку изучить кое-что, хранившееся в великолепной головке его партнерши. Еще совсем молодым парнишкой, едва только начав интересоваться девушками, когда о магических дарованиях не было и речи, Аметисто с удивлением обнаружил у себя весьма своеобразную особенность. Стоило только будущему чародею внимательно приглядеться к какой-нибудь девушке, как ему раскрывалась, что называется, вся ее подноготная. Конечно, он не мог с точностью читать мысли, но черты характера, желания и помыслы прелестных барышень и простолюдинок, их отношение к людям и к нему самому оказывались, как на ладони. С парнями ничего подобного не получалось. Вначале его это чрезвычайно забавляло, ибо путешествие по содержимому прелестных головок казалось увлекательным. Но позже, когда он стал постарше... все стало куда как менее забавным. Сколько ему привелось увидеть тщеславия, пустого кокетства... А иногда и вовсе становилось очевидно, что девушка к нему неравнодушна, и это лишало его самых замечательных минут - сомнений, догадок и прочего, без чего любовь становится весьма пресным блюдом. В конце концов, Аметисто окончательно утратил интерес к женскому полу.
Но сегодня он решил снова воспользоваться даром, о котором не говорил даже друзьям. И что же он увидел?
"Раздражительный и агрессивный характер! Всегда хочет быть первой и любит настоять на своем. Завистлива и подозрительна. Танцует со мной, а сама только и думает, что кто-то насмехается над ее выбором, готовится унизить ее, или перейти дорогу. От нее не миновать и магического удара, если что не по ней. И как только преподаватели ее терпят. Не иначе, как из-за знатного происхождения. Не зря отец говорил мне: "Нам, купцам, со знатью не по пути!" Уф, словно в щупальцах ядовитой медузы побывал" - вздрогнул Аметисто, покидая сознание своей партнерши по танцам. Решив, что эта девушка не в его вкусе, он проводил ее на место и быстро оставил зал, не обращая внимания на вопросительный взгляд Гладиолуса.
Казалось бы, все это такие пустяки, незначительный бальный эпизод. Хотя Гладиолус не раз припомнил его товарищу, живописуя на все лады, сколько поклонников у молодой магички леса, как она с ними сурова и насмешлива. Да и их общий товарищ, красавчик Аурелио, тоже маг шторма, подливал маслица в огонь, пытаясь привлечь внимание Мориониты всякий раз, когда они все вместе с ней сталкивались. То преподносил ей вынутую прямо из воздуха красивую раковину, то говорил замысловатый комплимент. Она же только смеривала Аурелио презрительным взглядом, или бросала небрежное "спасибо". Но парень не унывал, у него девушек хватало и так. Он уверял Аметисто, что магичка леса в него влюблена. А почему? Да просто потому, что не может заполучить очередного воздыхателя.
Все бы так и осталось пустяками. Мало ли что бывает, тем более в студенческие годы. Но Морионита стала преследовать бедного Аметисто записками, оставлять в его комнате магические сувениры и попадаться на глаза везде, где только возможно. Даже таверну "Три поддубовика", где чародей любил проводить свободное время, умудрилась посетить, хотя совсем не любила пива. Однажды в конце месяца весенних палов Аметисто, уставший от своих экспериментов и разнежившийся на теплом солнышке, забрел в таверну, уселся у любимого стола и принялся потихоньку попивать пиво, не обращая внимания ни на что вокруг. Скрип подвигаемого стула вырвал его из приятных мыслей ни о чем. Подняв голову, он с изумлением обнаружил, что рядом с ним сидит Морионита. Черное кожаное платье, великолепно облегало ее изящную фигуру, а на шее блестел серебряный амулет в виде ласточки с нефритовыми глазами. Даже ее взгляд в этот теплый день, казалось, утратил обычную холодность и колючесть и лучился теплым солнечным светом. В руке у нее, как ни странно, оказалась большая кружка пива.
- Привет, Аметисто, давай посидим вместе, - неожиданно ласково и непринужденно произнесла она.
- Здравствуй, Морионита, - с трудом скрывая удивление, отозвался маг, - рад тебя видеть, хотя вообще-то "Три поддубовика" - не самое подходящее место для такой девушки, как ты. Конечно, это не какой-нибудь замшелый постоялый двор, где полно всякого сброда, но все-таки...
- Но я же здесь, надеюсь, не одна, ты ведь составишь мне компанию?
- Конечно, я не возражаю, но...
После этого "но" любая другая девушка обиделась бы и хлопнула дверью. Но только не Морионита. Девушка и не думала уходить. Она отхлебнула пива, которое на самом деле не жаловала, скривилась, но продолжала сидеть, как ни в чем не бывало. И тут Аметисто почувствовал, что, кажется, выпил на этот раз слишком много любимого напитка. Голова закружилась, чародей резко встряхнулся и понял: "Это магия, причем, кажется, наиболее зловредный тип приворота..."
И в эту минуту дверь таверны с грохотом распахнулась, и на пороге возникло трое весьма довольных и радостных магов. Гладиолус с растрепанными каштановыми волосами, которые он, как истинный маг леса нечасто причесывал, прижимал к животу огромную бутылку, оплетенную в ивовые прутья, а рыжий толстяк Базальт с факультета огня потрясал солидных размеров окороком. Аурелио, смахнув со лба непослушную соломенную челку, брякнул по струнам изящной лютни. И все вместе наперебой закричали:
- Аметисто, друг, мы ищем тебя по всему городу!
- Скорее пошли с нами, земля уже просохла, всюду летают бабочки, поют птицы, отметим конец месяца весенних палов на природе!
- Эй, а что это за красотка с тобой, ты никак подцепил Мориониту?!
- Тихо вы все, сегодня он мой! - сердито оборвала чародеев Морионита, и глаза амулета-ласточки загорелись зеленым.
- А вот и нет, он всегда наш! - закричал весельчак Базальт, известный говорун, шутник и обжора.
- И никого я не подцепил... - растерянно возразил Аметисто, и, будто очнувшись, со скоростью смерча рванулся с места и скрылся с друзьями за порогом таверны.
- Бум! - хлопнула дверь
- Дзинь! - звякнула полупустая кружка пива.
А в голове Аметисто, увлекаемого компанией друзей к весенним радостям, продолжали звучать последние фразы, выловленные из сознания магички леса: "Я должна выдержать! Скоро, уже через месяц, день Цветка! Если я пройду его успешно, мне обещали досрочный выпуск! О, я не стану тут задерживаться, меня ждет Эйдалон-Бравир, у моих ног будут важнейшие вельможи королевства, я смогу участвовать в политике! А этот... какой-то там жалкий сын купца, со своей нелепой наукой..."
Дальше стало еще хуже. Похоже, Морионита вообразила, что у нее есть соперница и стала делать мелкие пакости всем девушкам, с которыми как-то был связан Аметисто. Даже лаборантке, которая мыла колбы, она подсунула едкое мыло, и девушка на несколько дней лишилась возможности работать.
В конечном итоге в один из дней начала месяца цветения садов Аметисто был вызван к мастеру Малахитусу. Ректор, как обычно, сидел в любимом кресле, склонившись над бумагами. Их у Малахитуса было не меряно. Он лично составлял проекты развития Академии, отчеты для короля, инструкции, финансовые документы. Оторвав от очередного бюрократического опуса взгляд внимательных карих глаз, Малахитус ласково посмотрел на вошедшего. Невысокого роста, лысоватый, ректор не носил бороды и предпочитал самый обычный костюм, не увлекаясь вычурностью типа колпака с золотыми звездами или туфель особого покроя. Нельзя сказать, что Малахитус был таким уж бюрократом, но долгие годы общения с королевской канцелярией, постоянное выпрашивание денег на нужды Академии кого угодно сделают склонным к делопроизводству. Секретарши он не имел, полагался в основном на свою память и образцовый порядок в знаменитых зеленых папках, где хранился весь архив. Обходительность Малахитуса со студентами, особенно с дамами вошла в поговорку. "Любезен, как ректор", - говаривали в Академии. Однако за его любезностью скрывалась твердость в случае необходимости. Вот и теперь он приветливо спросил:
- Как дела? Как успехи?
- Господин ректор, я понимаю, что Вы позвали меня не за тем, чтобы спрашивать, как дела. Давайте перейдем к делу, - спокойно ответил Аметисто.
- Видишь ли, мальчик мой, дело, о котором я хочу поговорить, уж очень деликатное... - медленно произнес глава Академии. - Скажи-ка мне, что это у тебя за история с Морионитой?
- Какая еще история?! - вспыхнул Аметисто. - Всего лишь один раз с ней танцевал, да и то дамский танец! Препротивная особа, да к тому же еще и злобного нрава!
- Ай-ай-ай, Аметисто, как не стыдно так говорить о женщине! - укоризненно покачал головой Малахитус. - А знаешь ли ты, что она влюблена в тебя и по этой причине у нее магический срыв, она стала хуже заниматься и применяет кучу вредоносных заклинаний?
- Можно подумать, что я соблазнил ее! - молодой чародей все еще кипел от возмущения.
- Да знаю, знаю, ты тут, конечно, не причем... - примиряюще произнес ректор. - Но у нее - уникальные способности, она - единственная за многие годы магичка леса, которая не боится огненной стихии. Недаром ей покровительствует сама Сердолика. Нам никак нельзя ее потерять, да и архенская знать будет недовольна...
- Но я-то что могу сделать? - немного остыв, спросил Аметисто.
- Что ты можешь сделать, уже решено, - ответил Малахитус, обрадованный тем, что юноша, наконец, успокоился и готов его выслушать. - Мы отправляем тебя в Стефеншир, где на днях умер один из магов шторма. Ты поработаешь там год-другой, наберешься жизненного опыта, а то совсем засиделся в лаборатории. А там, глядишь, все и уляжется...
Аметисто терпеливо ждал продолжения, он уже стыдился своего неподобающего тона.
- Эх, молодость, молодость..., - Помолчав еще немного, вдруг мечтательно произнес ректор. - Я в свое время тоже бывал в Стефеншире, премилый городок... Я тогда, помню, служил походным магом у королевских стрелков, их послали туда для усмирения джеггов. Эх, какие же там арбузы!
И Малахитус пустился в пространные воспоминания о своей службе в Стефеншире, причем он говорил не о воинских делах, а все больше о стефенширских девушках, конях, садах и прочих радостях жизни, как будто его пребывание в этом пограничном городке было веселой прогулкой.
- Но почему меня не хотят отправить в Уланду? - прервал поток красноречия Аметисто.
- Уланда подождет, там достаточно магов шторма, - тон ректора снова стал серьезным. - А в Стефеншире нужен глаз до глаз. Я недавно получил известие, что среди джеггов началось беспокойство. Эти кочевники не раз причиняли неприятности королевству. Поезжай туда, мой мальчик, и да пребудет с тобой благословение Триединства.
После этих слов Аметисто уже не нашелся, что возразить. Страх показаться трусом в глазах начальства был сильнее, чем недовольство полученным приказом. Он молча поклонился и вышел, а в голове все вертелись последние слова Малахитуса о благословении. Было удивительно услышать такое от ректора в неофициальной обстановке. Все в Академии прекрасно знали, что маг леса не был особым приверженцем религии, а если кто-нибудь пытался вызвать его на разговоры о силах Триединства и наилучших способах поклонения им, то он всегда произносил одну и ту же фразу:
- Господа, это слишком сложный и комплексный вопрос, обращайтесь лучше к Сердолике, на то она у нас и жрица Титаниуса.
- Видно, дело-то дрянь, - думал Аметисто, выходя из кабинета, - и Морионита только предлог. Не иначе, ректор что-то знает новенькое о джеггах и хочет иметь там своего человека.
В Академии знали, что Малахитус действительно постоянно интересовался кочевниками и недаром. Говорили, что его бабка была из этого племени, и именно от нее он получил внешность южанина.
В дорогу Аметисто пришел проводить сам мастер Корнерот. На его лице цвела кривая улыбка, за которой он скрывал огорчение от расставания с любимым учеником. Всклокоченная борода, ветхий костюм с жирными пятнами от магических реагентов, показались Аметисто такими родными, что он не знал, что и сказать на прощание. Декан подвел к нему рыжего мерина и, ухмыльнувшись, произнес:
- Приказано не тратить на тебя заклинания перемещения. Твоему отъезду не велено придавать огласки, дело-то уж больно того... деликатное. Смотри, там, в Стефеншире, поменьше думай о барышнях, получше изучи новые штормовые явления, в степных краях их немало, не забывай писать все примечательное в тетрадь, будь аккуратен. И помни - наука не кончается на кафедре! - Декан закурил трубку и, не оборачиваясь, направился в сторону Академии.
Сидя на траве в безлюдном месте, Аметисто вспоминал прошлое и с досадой думал о том, что едет в места, где хрупкий мир в любой момент может быть разрушен, а ни боевого, ни шпионского опыта у него нет. Головки удивительных цветов, которые налетающий ветер трепал и так, и сяк, представлялись ему похожими на него самого, столь же беззащитного перед грядущими превратностями судьбы.
Перелески закончились, и взгляду спускавшегося с холма Аметисто в лучах вечерней зари предстал небольшой город, окруженный каменной стеной с четырьмя башнями, каждая из которых была увенчана флагом Триединства. Символы трех богов: на голубом поле три золотистых треугольника, соединенных углами, в каждом из которых помещен знак одного из трех богов - язык пламени, три волны и лист дерева, были видны довольно четко.
- Надо же, а флаги-то совсем новенькие. И это в такой-то глуши, - удивился Аметисто.
Главные ворота, к которым направлялся наш герой, окованные железом и не страдавшие излишним роскошеством, тем не менее, выглядели прочными и не заржавленными. Чародей подъехал и трижды негромко стукнул кольцом по блестящей поверхности ворот. Из круглого окошка сверху высунулся стражник.
- Кто такой, чего надо? - грубовато осведомился он.
- Новый маг шторма, с личным письмом самого мастера Малахитуса, - с достоинством ответил Аметисто.
- Что-то я тебе не верю, - мрачно произнес стражник. - Вид больно невнушительный, да и одет ты, господин хороший, не в обиду будь сказано, не по-магически.
И действительно, Аметисто носил самые обыкновенные рубаху и штаны, как обычный горожанин, подражая в простоте одеяния ректору. Если бы не традиционный амулет в виде раковины и не шапочка с двумя кисточками, "академичка", как ее называли в Альмарино, ничто не выдавало бы в нем мага шторма.
- Да посмотрите же на рекомендательное письмо, господин стражник, - умоляюще произнес чародей, вытащив из-за пазухи свиток и подняв его повыше.
- Вот еще, мы чтению не обучены. Сиди и жди, пока пошлю за кем-нибудь из гильдии, - буркнул стражник и исчез в окошке.
- Я, кажется, снова буду ночевать на улице. Интересно, а за разжигание костра меня не накажут? - Аметисто было обидно, что его так встречают, но забраться в город магическим способом, перелетев через стену, словно птичка, он не решился, хотя ужасно хотел поскорее добраться до какой-нибудь таверны и отдохнуть. А пока пришлось считать минуты, сидя на примятой траве у ворот.
Солнце уже садилось, когда в окошке появился очень старый маг шторма, в поношенном долгополом кафтане и туфлях с загнутыми носами.
- Так-так, - проскрипел он. - новенький, значит. Ну-ка, покажи, голубчик, что там у тебя за письмо.
Подать столь важную бумагу в высокое окошко просто так Аметисто, понятное дело, не мог, пришлось сделать это с помощью воздушного потока.
- Да, похоже, ты кое-что умеешь, молодой человек, - одобрительно произнес старик. - Жаль только, я очки забыл, как же теперь прочитать твое послание?
- Так испытайте меня, не торчать же мне здесь всю ночь! - начал понемногу закипать выпускник Академии.
- Ладно, так уж и быть, проходи, вроде ты не похож на джегга, - смягчился глава магической гильдии. - Только покажи сначала что-нибудь из ваших последних академических заклинаний.
И Аметисто, вдохновленный тем, что он, наконец, попадет в город и, может быть, даже поужинает в теплом и приятном месте, постарался, как мог.
"Мне нужна гроза, небольшая", - мысленно приказал он, и, подчинившись заклинанию, тучка, без дела болтавшаяся на небосводе, стала постепенно надуваться, темнеть, и, наконец, хлынула легким и быстрым весенним дождичком. Мокрые ворота распахнулись, и за ними молодого мага встретило крепкое рукопожатие главы гильдии:
- А ты молодец, не зря учился! Смотри-ка, как быстро вызвал дождь! Твое умение здесь будет очень кстати, а то нам приходится сушеные рыбьи хвосты для зелий дождя из Уланды выписывать. А дело хлопотное и недешевое, ведь не от всякой рыбы хвосты в дело годятся.
При упоминании Уланды Аметисто слегка пригорюнился, понимая, что не скоро еще попадет в родные места, но жажда новых впечатлений была сильнее воспоминаний и он, весело ведя в поводу коня, двинулся вслед за главой магической гильдии туда, куда тот взялся его проводить. По дороге словоохотливый старик старался рассказать новому коллеге о городе, о его правителе, в общем, обо всем, что знал. Ему нечасто удавалось это делать, поскольку маги из дальних краев не очень-то спешили оказаться в Стефеншире, который считался провинциальной окраиной и славился не магическими искусствами, а пшеницей, арбузами, овечьей шерстью и изделиями из нее.
- Хорошо, что Академия прислала тебя, - говорил старик, пока они неспеша брели по улицам города. - У нас тут глушь, и гильдия-то только по названию гильдия, нас ведь теперь всего шестеро осталось. Все мы уже немолоды, а выпускника Академии в нашу провинцию не больно-то заманишь. Да и работа у нас скучноватая, по большей части дожди вызываем, землица-то здесь плодородная, только засухи слишком часты. Летом несем погодный караул: граду не даем посевы бить, от холода их защищаем. Ну и целительством, конечно, занимаемся. А вообще Стефеншир не зря называют городом воинов. Магов в нем - раз-два и обчелся. Мы да еще пара лесовиков - вот и все колдовские силы.
- А как у вас дела с доходами? - спросил Аметисто. Он не был особенно жаден до денег, но уландийское происхождение все же давало о себе знать. Кроме того, чародей понимал, что теперь не будет жить на всем готовом, как в Академии, и придется довольно часто вспоминать о том, как добыть хлеб насущный.
- С доходами неважно, жители не слишком богаты, а если бы они платили за дождь или лечение по полной стоимости, то урожаи были бы на вес золота, и уж не продать бы тогда стефенширскую пшеницу.
- А как же вы тогда справляетесь? Или хватает королевского жалования?
- Жалование-то есть, да на него и кошки не прокормишь, король-то наш скупой, хотя куда он складывает деньги, никто не знает. Когда б не наш градоначальник, лорд Гелиодор, совсем худо бы пришлось, а так он от собственных средств магам приплачивает. Хоть и лорд, но понимает нужды тех, кому приходится нелегко. "У того, кто слышит только звон монет, и бык может отелиться, и рыба в капкан попадает", - вот как он говорит.
- Хм, какое, однако, звучное имя у вашего градоначальника - Гелиодор!
- Еще бы! По делам и имя, как говорил один мой ныне покойный друг. Правитель города нашего и крепости комендант - человек достойный, потомственный воин, глава рыцарского ордена Золотого Леопарда. Братство сие уже много лет бережет южную границу.
- Интересно... Про Лигу Скорпиона я слышал, а про орден Золотого Леопарда нет.
- Это и не удивительно, Гелиодор не знается с вашими академиками, и о делах ордена не распространяется.
- А как же тогда денежная помощь магам ?
- Наш правитель - человек благоразумный и справедливый, личные пристрастия с общественным интересом никогда не смешивает. Если нужно, он нас к любым городским делам привлекает, хоть и скрепя сердце. Видно сразу, чем-то ему наши магические средства не по душе. И держится всегда с нами очень уж официально. Но это все не важно. К такому человеку мы всегда со всей душой. Ведь это он со своим орденом главную победу над горными яргами одержал. И теперь джегги его как огня боятся
- Как же так?! Герой великой войны с яргами - и здесь, в такой глуши? И о его подвигах нашим студиозусам ничего не рассказывают?
- Да ведь за двадцать лет, что прошли с тех пор, как отгремела война, много воды утекло. Поначалу слава Гелиодора была так велика, что затмила дела многих других военачальников, да и сам король на фоне блестящего рыцаря смотрелся не очень. Говорят, Его Величество нарочно послал Золотых Леопардов в глушь, юг от джеггов защищать, а Гелиодора назначил нашим градоначальником, чтобы в столице о них поменьше слышно было. Вот ведь какова королевская милость! Но и здесь, на границе, рыцари подвигов своих не оставили и сумели себя проявить. Три года тому назад у джеггов молодой воин, Шрам по прозвищу, начал молодежь подбивать на набеги, стали скот угонять, грабить деревеньки, да и жителей в плен забирать. Но куда уж кочевникам против лорда Гелиодора! Собрал наш правитель городское ополчение, рыцарей во главе поставил и разбил джеггов в пух и прах! Так что у нас все горожане его почитают и считают за большую удачу, что такие доблестные воины берегут Стефеншир.
Так за разговором чародеи добрались до здания гильдии, которое находилось в отдаленном квартале. Здание - это, конечно, сказано слишком громко. Всего лишь небольшой двухэтажный дом из серого ноздреватого известняка, который добывали в заброшенных катакомбах неподалеку от города. Деревянные рамы в окнах потемнели, крыша из коричневой черепицы местами имела дырки, вокруг не было ничего привлекатльного, ни кустарников, ни цветочных клумб. Над входом висела традиционная раковина, тоже потемневшая от времени, да так, что ее когда-то нежное розовое нутро было изрядно покрыто плесенью. Правда, рядом оказался неплохой сарай, куда Аметисто было позволено поставить свою лошадь.
- Здесь живу только я один, у остальных магов и их семей свои домики. Пойдемте, коллега, не чурайтесь нашей скромности, - пригласил старый волшебник.
Аметисто покорно отправился за ним, удивляясь только тому, что услышал уже кучу разнообразных сведений, но новый начальник до сих пор ни разу не спросил его имени и не представился сам.
- Глубокоуважаемый глава гильдии, а как мне к Вам обращаться? - решился, наконец, спросить выпускник Академии.
- Зовите меня господин глава, поток времени давно унес наши имена, так что не стоит их вспоминать. А я буду называть Вас молодым человеком, ведь Вы действительно единственный молодой член нашего магического общества. Надеюсь, Вы не обидитесь?
Это несколько удивило Аметисто, однако он решил не торопиться разбираться во всех местных обычаях. Тем временем старик остановился возле скромной, слегка обшарпанной деревянной двери:
- Вот Ваши апартаменты, коллега. Не стесняйтесь, располагайтесь как дома. Обедать можете в таверне "Старая дрофа" на соседней улице. Это недалеко, и к тому же с магов там берут вдвое меньшую плату. Вы только не думайте, что здесь такая уж забытая Триединством дыра и никаких удобств. Конечно, мы не так богаты, как магистры Академии, но, тем не менее, у нас даже есть неплохая библиотека, она в подвале, я потом Вам выдам личный ключ. Сказав так, глава гильдии отворил дверь в отведенную Аметисто комнату и убрался куда-то по своим делам.
Глава 2. Щупальце тьмы.
Среди темного елового леса, где земля покрыта густым зеленым ковром кисличника, потому что другие растения не выживают в такой чаще, пряталось особое место. Несколько замшелых коряг лежали возле абсолютно черного круга от костра. Видно было, что костер здесь разводят так часто, что растительность не успевает восстановиться. Сюда приходил один весьма могущественный человек, подолгу сидел, глядя в пламя костра, в котором ему виделись лица тех, кого он знал и любил когда-то. И сегодня среднего роста, коренастый господин с лысиной и сединой, мелькающей в остатках шевелюры, в кафтане, с вышитым на груди языком пламени явился сюда. Он уложил посредине черного круга вязанку хвороста, взмахнул рукой, и пламя постепенно начало разгораться. Невеселые мысли одолевали мага огня Опалуса. Казалось бы, одиночество должно быть для него привычным, но теплое пламя костра пробуждало воспоминание о покойной супруге и дочери. Девочку, оставшуюся без матери в 13 лет, он оставил под присмотром простых служанок, посвятив себя всецело магии. А ведь это переломный возраст. Теперь он жалел об этом. Шестнадцатилетняя девушка совершенно не интересовалась отцовским ремеслом.
- Не нужна мне твоя магия, ты целыми днями пропадаешь в Академии, ничего другого не видишь, а я хочу жить полной жизнью, иметь друзей, веселиться, а не запирать себя в пыльной библиотеке.
- Девочка моя, - пытался убедить ее отец. - Магия - великая вещь, она дает власть и могущество и может помогать людям.
- Никому я не желаю помогать, а власть и могущество оставь себе, отец, мы, молодые, хотим свободы и счастья!
- Я запру тебя на замок и заставлю учиться!
- Ну и пожалуйста, запирай, у меня все равно нет никаких способностей!
И действительно, сколько маг огня ни бился, дочь упорно не желала осваивать даже азов, хотя чувствовалось, что определенные способности у нее имелись. Наконец, отец махнул рукой и оставил ее в покое, надеясь, что все перемелется, и со временем ее удастся хотя бы удачно выдать замуж.
Видно, Опалусу гораздо ближе была его деятельность в Академии, чем воспитание даже любимой дочери.
А девушка, не спросившись отца, отправилась с компанией развеселой молодежи в Уланду и не вернулась обратно. Друзья ее в ответ на расспросы отца уверяли, что с ней все благополучно, просто девушке понравилась тамошняя жизнь. С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу. Никакие магические усилия, никакие деньги, которые Опалус платил купцам, чтобы они разыскали дочь, ни к чему не привели. Лишь однажды один приезжий рассказал, что видел его дочь в Уланде, причем в весьма и весьма дурной компании и к тому же сильно пьяную. С тех пор маг огня заставлял себя не думать об этой заблудшей душе, еще более погрузившись в мир своей магии.
Сегодня костер почему-то горел не слишком ярко, сизый дым от сырого хвороста расходился рваными полосами, ел глаза, и магу привиделось лицо дочери, которую он не видел уже несколько лет. Что бы он ни отдал в этот момент, чтобы вернуть ее! Но это было лишь одно мгновение, костер разгорелся ярче, пламя загудело, и Опалус вновь вернулся к привычным мыслям о совершенствовании магии, о могуществе, которого он достигнет, пользуясь новыми, еще не опробованными никем путями.
Вдруг его внимание привлекла одна из коряг. На ней расположились в два ряда ярко-розовые выпуклые шарики с блестящей гладкой поверхностью. Нечасто приходилось встречать Опалусу эти удивительные создания природы. Рождаясь в виде маленьких комочков, они постепенно набухали, приобретали необычную окраску, а затем сливались, образуя самые причудливые формы. Сегодня рисунок, создаваемый ими, сложился в некое подобие наглой усмешки неизвестного существа. Холодок пробежал по спине Опалуса, чародею почудилось, что незнакомая сила приближается к его любимому месту. Это не был след одного из богов Триединства, он бы узнал его, хотя в последнее время не слишком жаловал своим посещением их храмы. Это не был след деревенской ведьмы, лесовика или зверя. Даже не будучи магом леса, Опалус прекрасно это понял. Мановением руки затушив костер, маг предпочел отправиться восвояси, не заметив, как с тяжелой еловой ветки вспорхнула маленькая желтоголовая птичка и полетела вслед.
Назавтра у декана факультета огня Альмаринской академии Триединства Опалуса ожидался особый день. Он наконец-то собрал все магические зелья для изготовления настоящего зомби. На его удачу накануне издох знаменитый на всю Академию пес Одуванчик. Большой, лохматый, белый с черными пятнами, он долгие годы неизменно лежал возле главного входа. Пес никогда не лаял, даже с места вставал нечасто, но студенты любили его и считали, что перед экзаменом надо непременно принести ему что-нибудь вкусненькое или почесать за ухом. И вот живой талисман скончался от старости. Из уважения к столь достойному животному садовник зарыл его под кустом возле пруда.
Зомбирование было под запретом не только в Академии, но и во всей Катахее, но что может удержать истинного ученого! Для науки Опалус не жалел никаких усилий, мало того, старался все субсидии, которые получал для дополнительной поддержки, пустить на новые волшебные средства, даже своих учеников не балуя денежными премиями. В мечтах он зомбировал совсем не собаку, но решил начать с малого, опасаясь огласки в случае, если эксперимент будет неудачным.
Конечно, на подобные дела Опалус не решился бы без должного покровительства. Во время нередких визитов в столицу, которые декан факультета огня, в отличие от многих магов Альмарино очень даже любил, он познакомился с могущественными вельможами. О, он оценили его хитрость, научную смелость и желание быть первым.
- Что ж, - говорил один из них, принимая Опалуса конфиденциально в своем загородном доме, - ваши изыскания сулят нам немалые барыши. На зомби уже есть перспективные заморские покупатели. Да и кристаллы дальновидения, которые, Вы, надеюсь, сможете усовершенствовать, не останутся без применения.
- Не сомневайтесь! - с жаром говорил Опалус. - Еще небольшие усилия...
- Однако, Ваше рвение небезопасно - с сомнением пожал плечами вельможа. - Если Вам не удастся действовать тайно, то... Вы понимаете, что играете с огнем?
- Играть с огнем - это моя профессия! - довольно сухо возразил маг. - Уж не думаете ли Вы, что магом огня я считаюсь только на бумаге?
- Нет, конечно, я так не думаю. - ответил высокородный покровитель. - И скажу Вам прямо, мои агенты достаточно хорошо изучили Ваши возможности. Но не забывайтесь, помните, что не судят только победителей.
- И все же я хотел бы определенных гарантий, - продолжал настаивать Опалус. - Причем не только вознаграждения, но и моей безопасности.
- О вознаграждении не беспокойтесь, - заверил его вельможа и как-то туманно добавил: - А вот насчет безопасности...
- Что-то Вы темните, Ваша Светлость... - нахмурился маг огня. - Без должных гарантий никакого результата Вы не получите. У меня найдутся и другие покровители.
- Не блефуйте, у нас в столице все взаимосвязано, - произнес вельможа, а затем, наклонившись к самому уху Опалуса, прошептал: - Я могу предложить Вам кое-что: в случае, если Ваши опыты по зомбированию станут известны, Вы можете рассчитывать на джеггов. Переждете там, может быть поднимете небольшой мятеж... А там разберемся.
- Какой мятеж?! - перепугался Опалус. - Какие джегги!? Да я в жизни не был в этих самых степях!
- Ничего страшного, это выход на самый крайний случай, - все с той же полунасмешливой интонацией сказал покровитель мага. - Знаете, там есть еще такой Шрам...
- Какой еще Шрам?! - пролепетал Опалус, понимая, однако, что ужасаться все-таки поздно, потому что он уже на крючке.
- Да не волнуйтесь Вы так, это всего лишь обходные варианты, я уверен, что у Вас все получится, - произнес вельможа, как видно, вовсе не собираясь заранее раскрывать все свои карты.
После столичных дискуссий Опалус всегда возвращался в Альмарино с двойственными чувствами. Он радовался полученным деньгам, которые ему давали в качестве авансов, гордился, что его все-таки ценят стоящие у власти, но и трепетал, понимая, что путь, на который он вступает, может привести как к успеху, так и к самому страшному провалу за всю его жизнь.
Настала полночь. Вооружившись лопатой, опрысканной заранее приготовленным снадобьем, маг отправился к пруду. Подсвечивая волшебным огоньком, он принялся старательно раскапывать могилу пса, стараясь ничего не повредить. Но как на грех, в это время на скамейке возле пруда устроился с любимым пивом известный на всю Академию бездельник Базальт. Он любовался луной и радовался начинающейся весне. И тут услышал необычные звуки. "Неужели тут кто-то ищет клад?" - подумал студент и подкрался поближе. Каково же было его изумление, когда осторожно развинув кусты, он увидел собственного декана с лопатой... Увлеченный раскопками, Опалус ничего не замечал, а Базальт, с которого сразу соскочил весь хмель, надумал проследить, что же будет дальше.
- Интересно, найдет ли декан клад? Вот будет, что рассказать друзьям, - подумал он. - А то они уже ворчат, что я на каждой пирушке рассказываю все одни и те же байки.
К изумлению Базальта, Опалус достал вовсе не кованный сундчок или кувшин, а труп пса и понес его в Академию.
- И зачем декану это понадобилось? - размышлял студент. - Он не маг леса, и даже не штормовик, анатомия - не его специальность, а для чего еще может быть нужна дохлая собака? А вдруг это что-то запретное? Придется доложить мастеру Малахитусу, я, конечно, не доносчик, но что-то мне не по себе.
Малахитус был готов беседовать с коллегами в любое время дня и ночи, ибо считал, что информация - страшная сила. Услышав доклад Базальта, ректор успокоил его:
- Друг мой, не надо волноваться, должно быть у мастера Опалуса созрели новые научные идеи. Идите-ка лучше отдохните, да смотрите, по Академии - ни словечка, а если проговоритесь, все отнесут на счет Вашей излишней любви к пиву!
Базальт убрался восвояси, сознавая, что его маленькая слабость и без того стала слишком известной. А Малахитус не стал ложиться спать, посидел некоторое время в раздумья, после чего решительными шагами направился прямо в кабинет Опалуса. Первое, на что он обратил внимание, это магическая защита двери. Это ректору очень не понравилось.
- Это неспроста, - подумал он и постучался. - Откройте коллега, это Малахитус!
В обычное время Опалус тут же открыл бы дверь. Он был не прочь поболтать, а уж подкалывать Малахитуса было его излюбленным занятием. Но сегодня декан факультета огня был явно не расположен толочь воду в ступе. Малахитус начал уже не стучаться, а молотить в дверь, а затем, не получив ответа, попросту взломал защиту заклинанием. Его возмущенному взору предстала жутковатая, хотя в чем-то и смешная картина. На полу в агрессивной позе стоял ... пес Одуванчик. Таким его еще никто не видел: из пасти стекала пена, глаза горели багровым огнем, а шерсть стояла дыбом, как будто ее смазали клеем.
- Что Вы сделали, Опалус! - закричал Малахитус вне себя от гнева. - Некромантия строго запрещена!
- И это говорите мне Вы, не создавший за последние несколько лет ни одного нового заклинания! - насмешливым тоном возразил Опалус. - Вы, погрязший в Ваших бумагах, отчетах и субсидиях, Вы, только и думающий об интригах в королевском Совете, смеете тут говорить о запретах в науке! Да Вам и не снилось такое достижение!
- Да без этих субсидий и отчетов у Вас не было бы средств на то, чтобы сотворить Ваше ужасное зомбирование! - Малахитус уже с трудом сдерживался. - Вот на что Вы тратите королевские деньги! Сейчас же уничтожьте Это, или завтра же доклад ляжет на стол королю!
- Нет, не уничтожу, а Вы сию же минуту покинете мой кабинет и вернетесь к своей любимой бюрократии. - холодно произнес маг огня, стараясь изо всех сил не выдавать, как он разгневан.
Однако ректор пропустил это заявление мимо ушей:
- Зачем Вам понадобилась эта нелепая злобная зверюга?! Как Вы вообще посмели сотворить подобное чудовище из бедного Одуванчика?!
- Это не чудовище, а мое лучшее достижение, первый шаг к созданию армии боевых псов - зомби! - в ярости выдал сам себя Опалус.
- Каких боевых псов?! - заорал Малахитус, который редко повышал голос до такой степени. - Так это не просто научный эксперимент?! Если это действительно некромантия, берегитесь!
В эту самую минуту в комнату огненным вихрем влетела Сердолика. То ли чародейку, любившую тоже поработать ночью, привлекли отчаянные вопли Малахитуса, то ли она просто каким-то образом почувствовала, что происходит что-то неладное, но ее появление для творения Опалуса оказалось роковым. Посреди комнаты с оглушительным треском разорвался огненный шар, запущенный разгневанной волшебницей. Мощное заклинание в мгновение ока уничтожило злосчастную собаку, так что от нее не осталось и следа. Огонь принялся расползаться по стенам. Малахитус выскочил за дверь, и остановился, с ужасом слушая грохот ломающегося оборудования, гудение пламени и вопли сражающихся в кабинете магов огня. Будучи магом леса, он не очень-то жаловал огненную стихию и не мог решить, каким образом ему вмешаться.
- О великий Геос! Какой кошмар! Они же разнесут всю Академию! - причитал он, не зная, что предпринять.
Наконец все стихло, и из обугленной двери выскочила растрепанная, покрытая сажей Сердолика:
- Сбежал, подлец, прямо через окно! Молот Титаниуса на его голову! Никогда не думала, что этот интриган посмеет повернуть магию против коллег!
- Почему Вы так о нем говорите, - удивился Малахитус, который хотя и был возмущен до глубины души, вовсе не хотел сразу списывать декана факультета огня в какие-то там злодеи.
- О, Вы слишком плохо его знаете, - тяжело дыша, проговорила Сердолика, - Вы наверное, даже не догадываетесь, что на последних выборах в Академии, когда Вас утверждали ректором, единственный черный шар положил именно он... Мало того, накануне выборов у нас с ним состоялась весьма странная беседа...
- Я давно обо всем догадался, но полагал, что он поступил так из-за обыкновенной человеческой слабости, называемой завистью. Но расскажите мне, о чем он говорил с Вами? - подался вперед Малахитус, заинтригованный словами чародейки. Казалось бы, надо поскорее отпустить даму и позволить ей привести себя в порядок, а, кроме того, занятся ликвидацией последствий пожара. Но происшествие на время лишило мага привычной любезности и выдержки.
Отдышавшись, Сердолика продолжила:
- Он всегда вечерами задерживается в кабинете. Как-то я проходила мимо, а он, как будто нарочно, приоткрыл дверь и завел разговор, скажем так, на весьма неожиданную тему. Столько пафоса вложил в речь о том, что руководство академии совсем выстарилось! Дескать, оно не имеет никаких новых идей, молодые маги бегут в Эйдалон-Бравир или даже в дальние земли на заработки, скоро совсем некому будет поддерживать волшебные науки в Альмарино! И мне все советовал подумать о кресле ректора. Намекал на свои столичные связи, которые могли бы... Но я не хочу вдаваться в эти грязные подробности.
- И что Вы ответили?
- Я? Я сказала, что самые умные как раз и уезжают в столицу, а таким дуракам, как мы с ним - самое место здесь. И мы достойны такого руководства, которое имеем. Он смутился и вернулся в свой кабинет.
- Ох уж эти женщины! Всегда много чего знают, но нужную информацию выдают, когда она уже бесполезна, - сокрушился Малахитус и добавил: - Пойдемте, дорогая Сердолика, назад к нему в кабинет или в то, что от него осталось. Надо ликвидировать последствия пожара, чтобы не поднимать лишнего шума, а то не дай Триединство, дойдет до королевского Совета! Будем тогда знать! К тому же Вам нужно привести себя в порядок. И вот еще что важно: никому ни слова, пока не узнаем, что случилось с Опалусом!
Ректор и Сердолика вернулись в разгромленный кабинет. Они даже не подозревали, что маленькая мышка, рванувшаяся по коридору из-под их ног вовсе не случайная жертва произошедших событий.
Каково же было изумление Малахитуса, когда на следующий день он увидел Опалуса, шествовавшего по коридору Академии с самым невозмутимым видом. Оторопев от такой наглости, Малахитус позвал его в свой кабинет.
- Господин Опалус, как Вы расцениваете вчерашнее происшествие? - напрямик спросил он декана факультета огня.
- Какое еще происшествие?
- Как! - воскликнул ректор. - Вы смеете отрицать, что вчера занимались запрещенной некромантией и устроили пожар в своем кабинете?
- Во-первых, пожар устроила Ваша любимица Сердолика, - довольно наглым тоном произнес Опалус. - А во-вторых, Вам, господин Малахитус, не следует забывать: о том, что моим исследованиям тут чинят препятствия, могут узнать в Эйдалон-Бравире. Тогда Вам не поздоровится! У меня есть влиятельные друзья, заинтересованные в моих разработках!
- И Вы осмелились назвать эти беззаконные деяния научными исследованиями?! - вскипел Малахитус.
- Это - настоящая наука, которая принесет славу Академии и новые завоевания короне, не то, что какие-то Ваши цветочки, - гордо сказал маг огня.
- Значит, Вы против основного правила Академии: не вмешиваться в захватнические войны! - ректор опять едва не сорвался на крик. - А мои цветочки, о которых Вы так нелестно высказываетесь, между прочим, уже спасли множество жизней!
- Спасение жизней оставьте этим мокрицам, штормовикам, которые ничего лучшего не знают, как лечить ядом медуз! - с явным презрением произнес Опалус.
- Вы еще смеете оскорблять мастера Корнерота! - возмутился намеку Малахитус.
- Я многое смею! - неожиданно заявил декан факультета огня, забыв всякий страх перед начальством. - Я - подлинный маг огня, моя сила должна найти достойное применение! Хватит прятаться по лабораториям, перебирать мелкие заклинания, мы должны увеличить наше могущество!
- Вот и ищите свое могущество за пределами Академии! - воскликнул Малахитус, окончательно выйдя из себя. - Я не позволю здесь культивировать властолюбие, это против всех наших древнейших правил! Вы уволены, Опалус! С сегодняшнего дня Вы больше не декан и лишаетесь всех полномочий! Я не боюсь Ваших, так сказать, друзей в столице, а доклад о Ваших недостойных деяниях завтра же будет в королевском Совете!
- Ну это мы еще посмотрим, - прошипел Опалус, в гневе покидая кабинет Малахитуса.
Глухой еловый лес раскрыл свои объятия мятежному магу огня. Черный круг на земле, казалось, стал еще шире, потеснив побуревший, будто обожженный кисличник. Вместо ярко-розовых шариков на коряге устроилось такого же цвета небольшое липкое существо со щупальцами, которые медленно начали вытягиваться по направлению к рукам мага. Пухлое розовое тело то надувалось, как шар, то снова оседало, тысячи крохотных красных глазок глядели прямо на волшебника.
- Пошла прочь, мерзость, - вздрогнул Опалус, выбрасывая вперед руку с мгновенно вспыхнувшим на кончиках пальцев язычком пламени.
Раздалось отвратительное шипение, запахло паленым, щупальце отдернулось, а существо, издав резкий свист, от которого у мага заложило уши, плюнуло прямо в ему в лицо противно пахнущей зеленой грязью. Опалус едва успел закрыть глаза, и тут же в его сознании раздался скрипучий голос:
- Так-то ты относишься к моему верному слуге, который пришел помочь тебе!
- Не нужна мне помощь, - стараясь казаться храбрым, произнес Опалус, но голос его предательски задрожал. Он почувствовал отголоски той неизвестной силы, которая испугала его именно здесь совсем недавно.
- Не нужна, говоришь? А кто хочет могущества и готов ради него пойти на нарушение запретов? Разве не ты?
- Назови себя, тогда мы сможем поговорить, - решительно сказал Опалус, который все еще никак не мог понять, кто же это явился в его укромном месте.
- Знаешь ли ты имя Уфу Темного?
- Имя я слышал, но знаю, что сущность, называвшая себя так, давно покинула наш мир.
- В твоих силах, о маг огня, вернуть ее! Если ты поверишь мне и будешь слушаться, получишь многое! Все маги Катахеи не смогут сравниться с тобой в могуществе, перед тобой раскроются невиданные горизонты!
- И что я должен сделать?
- Для начала - немногое. Прикоснись к моему слуге без боязни, да убери пока свое пламя, оно еще тебе пригодится.
Слова эти показались Опалусу крайне обидными, и он вместо ответа ударил яростным снопом пламени прямо в пухлое тело противного создания! Вонь от горелого поднялась еще сильнее, но голос и не думал умолкать:
- О! Ты действительно горд и силен, маг огня! Мне нравится твоя злость! Значит, ты не жалкий тип, подобный нынешним магам, которые прикидываются милосердными от слабости! Я беру тебя на службу!
Не успел Опалус сдвинуться с места, как его с ног до головы опутали розовые липкие щупальца, в мгновение ока выросшие до размера изрядной змеи и увеличившиеся в числе.
- Не бойся, я не убью тебя, лишь перенесу туда, где будет положено начало твоим великим делам.
- Это куда?! И что я, собственно, за это получу?! - сердито спросил Опалус. Маг уже понял, что эта невидимая сущность зачем-то в нем нуждается, отчего его склонность выторговывать что-то для себя проснулась даже в таком неблагоприятном окружении.
- Да ты еще и торговаться собираешься? Наверное, и интриги плести умеешь? Лучшего слуги и не придумаешь. - восхитился голос, потеряв окончательно свою свирепость, - Да мы с тобой такие грандиозные дела совершим! Ты поможешь мне, Уфу Темному, воплотиться на земле Катахеи, а я дам тебе все, о чем ты втайне мечтал.
Липкие щупальца крепко сдавили не очень-то сильное тело мага, и он потерял представление о времени и пространстве.
Очнулся Опалус в Красной Степи. Легкий ветерок колыхал зеленые пряди молодой травы, в вышине парил орел, тут и там стояли шатры, покрытые шкурами, а в воздухе носился запах овечьего молока, костров, и всего прочего, что свойственно стойбищу кочевников.
- Ага, джеггское становище, - догадался Опалус, сразу вспомнив и то, о чем говорил загадочный голос, и то, что он сам знал о воинственных джеггах, и то, на что намекал его вельможный покровитель. Всплыло и имя - Шрам. Таинственная сущность тоже не заставиа себя долго ждать.
- Иди туда, - произнес голос в голове, - для того, чтобы я воплотился, нужно много крови и жертв, джегги помогут тебе в этом!
Опалус, впрочем, и без всякого голоса прекрасно понял, что ему теперь остается уповать только на свою хитрость и умение заставить джеггов пойти против Катахеи. Других союзников поблизости явно не было, а его могущественные покровители в столице были далеко, и неудачу в Академии нужно было искупать перед ними усилиями на других направлениях.
Прошло несколько дней, но Опалуса никто в Академии больше не видел. Начались перешептывания, поползли гадкие слухи. Наконец, несколько магов огня, причем не где-нибудь, а на очередном Совете, предъявили Малахитусу претензию:
- Куда делся наш декан?
- Он уволен.
- То есть, как это - уволен?! Разве это возможно без решения Совета?
- Не понравилась рожа - и выгнал! - ни с того ни с сего брякнул Малахитус.
Маги оторопели. Такое высказывание было не только совершенно против всяких правил, но и никак не согласовывалось с характером ректора.
- Что с Вами, господин ректор? Да здоровы ли Вы? - услужливо спросил мастер Корнерот и, подойдя поближе, обнаружил, что Малахитус действительно болен:
- Да у Вас же лихорадка, Вы подверглись огненной атаке замедленного действия.
- Ничего подобного, я совершенно здоров! - возразил ректор и добавил:
- Опалус практиковал некромантию, готовил секретное оружие для завоеваний, что противоречит нашим правилам, и именно за это был изгнан мной из наших рядов.
- Не может быть! - испугались маги, которые все же уважали Опалуса за его высокую квалификацию.
- Очень даже может! - поднялась с места молчавшая доселе Сердолика. - Я лично вынуждена была сразиться с Опалусом, потому что он совсем обезумел.
- А почему же Вы до сих пор молчали? - раздались возмущенные голоса.
- Мастер Малахитус просил меня сохранить это происшествие в тайне, он надеялся разобраться с этим сам, думал, что ему удастся вразумить коллегу. Но теперь молчание бессмысленно, - разъяснила чародейка и добавила, обращаясь к главе Академии:
- Господин ректор, пойдемте, я должна помочь Вам, наверняка Ваше состояние вызвано заклятием Опалуса.
- Я справлюсь сам! - сердито возразил ректор, но неожиданно пошатнувшись, начал медленно оседать на пол. Сердолика и Корнерот тут же подхватили его и на руках вынесли из зала.
Глава 3. Осада
Вождь джеггов знаком приказал вошедшему сесть. Воцарилось длительное молчание. Воины разглядывали незванного гостя, а Опалус внимательно смотрел на кочевников, пытаясь понять, кто из них будет ключом к будущему могуществу. Наконец Волчий Коготь, великий вождь Красной Степи, велел подать кумыс.
- Выпей с нами по обычаю гостеприимства, - с подобающей важностью обратился он к Опалусу.
Чародей, сдержанно поклонившись, принял из рук молодого джегга кожаную чашу и отхлебнул небольшой глоток. Нельзя сказать, что он хорошо знал обычаи степняков, хотя и читал о них. Он не спешил, не желая сделать неверный шаг, рассматривая тех, кто сидел вокруг вождя. Его внимание привлек бритоголовый воин, чье лицо рассекал широкий шрам. Бойцы помладше, что называется, смотрели ему в рот.
"Хороший экземпляр, - подумал Опалус, - в нем храбрость и жестокость сочетаются со стремлением к власти. А вот будет ли полезен старый вождь?"
Ритуал угощения затянулся. Волчий Коготь неторопливо прихлебывал кумыс. Воины застыли, словно каменные статуи. Наконец, маг огня не выдержал:
- О, великий вождь, твоя слава перешагнула рубежи Красной Степи и дошла до нас, магов Триединства...
- Будет тебе, чужеземец, ты не заезжий певец, чтоб произносить льстивые слова. Говори, зачем пришел! - прервал его Волчий Коготь, сердито поправляя свое ожерелье из желтых волчьих когтей, которое и дало ему право на нынешнее прозвание.
- Знаешь ли ты, о вождь, что в мире народилась новая великая сила? Она даст все тому, кто будет самоотверженно служить ей! - снова начал маг огня.
- Что же это за сила? - перебив Опалуса, спросил Волчий Коготь. - Мы не знаем других сил, кроме наших степных духов!